Жила у нас когда-то бабка. Так получилось, что осталась старая кругом одна. Сначала деда молнией в поле убило. Пошел Евфимий как-то раз сено грести. Туча громоздкая, черная надвинулась, что ночь. Все начали прятаться по кустарнику, под временными шалашами, а он себе греб да скидывал в копны. Вокруг уже такой грохот стоял, что и передать страшно, молнии полосовали небо. Сельчанин закончил бросать стог, и тут грохнуло-треснуло так, будто землю пробило. Крестьяне от страха аж глаза позакрывали, а когда открыли, то увидели, что Ефим лежит на спине, а из него дым валит. Тут какая-то женщина не выдержала и закричала:
— Ой, Боженька, убило Ефима!
— Может, притворяется? У него не отнять.
— А чего это от него дым идет? Что-то здесь, люди, не то…
— Видимо, и в самом деле забило.
— Давайте подойдем, посмотрим, чего он там разлегся?
Разговаривали люди, а подойти боялись, потому что гроза не затихала, а, наоборот, еще больше усиливалась. И тут кто-то тихо произнес:
— Слушайте, а не летят ли сюда нечистые силы с Евфимием прощаться? Не убило ли его и в самом деле?
Сейчас уже все воспринимали всерьез. Боялись и переглядывались между собой.
— Мы подойдем, а там как раз его душа из тела вылетать будет…
— То и что?
— А вдруг и еще кого с собой прихватит?
— Не сумеет, после смерти хозяина она не такая страшная.
— Откуда ты знаешь?
— Как-то старые люди говорили, а я слышал.
Все же посмели подойти к Ефиму. И на самом деле оказалось, что крестьянин уже мертв, а дым из него шел, так как ударила молния и одежду подожгла. Люди трогать покойного руками не решались. Потом все же положили его на телегу и привезли в деревню.
Так старуха потеряла мужа. Да на этом несчастья ее не закончились. Дети были уже взрослые и, казалось, могли досмотреть маму, но и с ними лихо случилось. Дочь- старшая- пошла с подругами в лес. Там наткнулись на крупные ягоды, быстро набрали все сосуды и закричали:
— Гелька, пошли уже! А она слишком заядлая до работы была, вся в маму. Решила еще ягод набрать. Покричали, покричали женщины и пошли домой,
так как подумали, что Гелька с другой стороны вышла и уже дома их ждет. Осталась женщина одна в лесу. И беда не заставила себя долго ждать: огромный медведь вывалился из-за елки так внезапно, что Гелька и крикнуть не успела. Как дал медведь лапой по спине, то и хребет сломал. Ждала, ждала дома мама, бегала по соседкам, расспрашивала, но никто не мог точно сказать, где осталась Гелька.
Побежали два брата в лес искать, но где же ты человека в безбрежной пуще найдешь, да еще если не знаешь, куда он направился? Побродили, побродили и ни с чем пришли обратно. Горю матери не было предела. То место, где погибла несчастная женщина, отыскали случайно. Мужчины брали дрова и наткнулись на какие-то тряпки. Кто-то удивился:
— Чего это тут тряпки разбросаны?
— И на самом деле.
— Давайте вокруг хорошо посмотрим, — предложил один из сельчан. Побежали в разные стороны и вскоре нашли остатки посуды, в котором, видимо, черника была, а потом, под густой елью, и скелет. Здесь только произнес старый сельчанин:
— А не Гелька ли это, ребята? Сообщили ее матери, и та сразу же узнала, что тряпки эти не что иное, как порванная одежда дочери. Но и на этом горе женщины не закончилось. Где-то всего через год после трагической смерти дочери настигла ее страшная беда, которая совсем у хозяйки землю из-под ног выбила.
Собрались сыновья как-то вечером в хижине и галдят:
— Мы, мама, решили завтра в лес податься.
— Что вы там забыли?
— Бревен на зиму навозим, а весной новую хижину поставим.
— Разве нам в этой тесно?
— Тесно не тесно, но надо новую строить, ведь скоро время успеет жениться, а где мы все в такой развалюхе уживемся?
— И правда, — согласилась женщина.
— Вот мы и решили завтра поехать. Работы неотложной пока что нет, дороги не слишком замело. Двое саней запряжем и поедем. Пару дней повозим, то хороший знак будет.
— Смотрите, детки. Как задумали, так и делайте, только чтобы все хорошо получилось…
— Все хорошо будет, не волнуйся. Мы же не по одному поедем, а вдвоем. — Вы же знаете, я всегда переживаю.
— Знаем, поэтому и стараемся домой всегда заранее приехать.
— То покушайте, сыночки, да ложитесь спать, завтра же рано вставать, да и работа нелегкая вас ждет. Утром сыновья поехали, а мама, словно чувствовала, что что-то случится, к воротам их провела и еще раз попросила: — Вы же смотрите, детки, остерегайтесь, ведь в лесу все может случиться. Те успокоили мать и погнали лошадей. В лесу ребята, оба здоровы, что дубы, навалили бревен, накатили их на сани и уже собрались домой ехать. Здесь младший и говорит:
— Давай еще вот эту сосну свалим.
— Зачем?
— Лишнее бревно будет, да какое… дорога хорошая, лошади у нас выкормленные, сильные, потянут. Сами сбоку пойдем.
— А что? Давай. Надсекли дерево, напряглись и завалили его. Но сосна та не упала на землю, а зависла в густых ветках.
— Вот тебе и имеем.
— На то он и лес, — поучительно произнес младший, — чтобы нас, дураков, учить.
— Злиться на лес нельзя, потому что он и отомстить может.
— То поедем?
— Поехали. Заранее приедем, чтобы мать не переживала, а то уже, видимо, высматривает нас в окно.
— Давай еще трубочки раскурим и поедем. Иду сюда, тут затишно. Стали трубочки разжигать, не глянули вверх. А когда услышали треск, то уже поздно было: та самая сосна накрыла братьев. Лошади поздно ночью сами домой сани притянули. По следам на второй день нашли и братьев. Что тут с матерью случилось. Держали ее за руки, чтобы сама на себя смерть не навлекла. Как-то понемногу отошла и осталась жить одна в старой хижине. Любила старуха сидеть на призбе и сама с собой разговаривать. Крестьяне, чтобы не увидела хозяйка, покручивали пальцами у виска, мол, дожилась. Да старуха на это не обращала внимания. Она оставалась вместе со своими мыслями, мнениями одна.
Как-то ехал богатый помещик в бричке. Приказал лакею, чтобы не гнал, а сам оглядывался по сторонам, рассматривал пейзажи и мурлыкал песню под нос. Тут лакей и говорит:
— Господи, смотрите, вон старуха сидит. О ней люди говорят, что она сама с собой разговаривает.
— То подъедь тихо, и мы послушаем. Интересно же. Бричка вплотную подъехала к хижине с другой стороны. Лакей и барин, затаившись, стали слушать. Но ничего удивительного не услышали, скорее, наоборот-помещику показалось, что хозяйка скорбила о своих детях.
— А где ее дети? — спросил он у лакея.
— У нее бедственная судьба, сударь. Все ее родные погибли. Мужа молния на лугу убила. Дочку, видимо, медведь порвал, а сыновей совсем недавно сосна прибила.
— Печальная судьба. И никого у нее больше нет?
— Не.
— Как же она одна?
— Да вот так и горюет.
— Хоть ты ей помоги…
— Воля ваша, сударь.
— Конечно, моя. Давай подойдем к ней, поговорим. Подошли к хозяйке, поздоровались, помещик и говорит:
— Как, бабушка, живешь?
— Плохо, очень плохо… работать не могу, поэтому есть нечего. А работать уже силы не хватает. Вот сижу здесь целыми днями. Принесет кто поесть, благодарю, а нет, то и так спать ложусь.
— Так как-то же надо из этого положения выкручиваться?
— Если бы моложе была, то, бесспорно, выкрутилась бы, а так… кому я уже надо?
— Бабушка, а ты заговоры шептать научись.
— Да я умею, пан.
— То и шепчи их людям на исцеление. Они тебе благодарить будут и помогать, соответственно.
— И действительно, пан. Спасибо тебе, и не догадалась бы. Начала бабушка шептать заговоры. И что вы думаете?
Так хорошо у нее пошло это дело, что вскоре стала лучшей знахаркой во всех окрестностях, любую болезнь как рукой снимала. Сейчас женщина уже не знала, что такое голод и холод, ведь сельчане ей искренне помогали, не оставляли одну, а даже предлагали, к кому в хижину жить перебраться. Да хозяйка отказывалась, ссылаясь на то, что ей уже недолго жить осталось на белом свете. Пришлось ей отблагодарить и того доброго барина.
А случилось вот что. Однажды, он с гостями поехал верхом на охоту. Там набегался, накричался, и захотелось ему пить. Слуга отговаривал хозяина:
— Пан, нельзя, так как можно заболеть тяжело.
— Но ведь так жажда донимает, что не могу терпеть.
— Потерпите, сейчас я на костре снега расплавлю, горячей воды попьете. — Пока ты распалишь костер да снег растопишь, то я из ручьи попью. Так и сделал. А через пару часов подхватилась у него горлянка. Горло запухло, лицо посинело, помещик еле дышал. Родные заголосили над ним, словно над покойником.
И тут к барыне подбежал лакей:
— Старушка пришла, та, что заговорами лечит, просит, чтобы ее к барину пропустили. Берется помочь.
— Пропустите немедленно! — приказала барыня, сама бросившись навстречу возможной спасительнице. Старушка что-то пошептала, пожала на горло, посмотрела по сторонам и сказала:
— Но ведь и зоб тебя душит. Помещик, видимо, почувствовал облегчение и захотел повторить это слово, да не очень получилось. Из запухшего пока еще горло вырвалось только:
— Жлоб душит… Бабка засмеялась, а за ней и остальные.
— Теперь жить обязательно будешь. Пан мой. Барин в благодарность приказал соорудить старухе дом, земли дать и строго следить за старушкой. Местечко то назвали Жлоб, а потом — Жлобин.